Неточные совпадения
И, сопровождая слова жестами марионетки, она стала цитировать «Манифест», а Самгин вдруг вспомнил, что, когда
в селе поднимали колокол, он, удрученно идя
на дачу, заметил молодую растрепанную бабу или девицу с лицом полуумной, стоя
на коленях и крестясь
на церковь, она кричала фабриканту бутылок...
Отчего по ночам, не надеясь
на Захара и Анисью, она просиживала у его постели, не спуская с него глаз, до ранней обедни, а потом, накинув салоп и написав крупными буквами
на бумажке: «Илья», бежала
в церковь, подавала бумажку
в алтарь, помянуть за здравие, потом отходила
в угол, бросалась
на колени и долго лежала, припав головой к полу, потом поспешно шла
на рынок и с боязнью возвращалась домой, взглядывала
в дверь и шепотом спрашивала у Анисьи...
Там,
в церкви, толпилось по углам и у дверей несколько стариков и старух. За колонной,
в сумрачном углу, увидел он Веру, стоящую
на коленях, с наклоненной головой, с накинутой
на лицо вуалью.
Люди были
в ужасе. Василиса с Яковом почти не выходили из
церкви, стоя
на коленях. Первая обещалась сходить пешком к киевским чудотворцам, если барыня оправится, а Яков — поставить толстую с позолотой свечу к местной иконе.
Войдя
в большую
церковь, епископ, а за ним и молодой миссионер преклонили
колена, сложили
на груди руки, поникли головами и
на минуту задумались.
Выезды к обедне представлялись тоже своего рода экзаменом, потому что происходили при дневном свете. Сестра могла только слегка подсурмить брови и, едучи
в церковь, усерднее обыкновенного нащипывала себе щеки. Стояли
в церкви чинно,
в известные моменты плавно опускались
на колени и усердно молились. Казалось, что вся Москва смотрит.
Отец решил как-то, что мне и младшему брату пора исповедываться, и взял нас с собой
в церковь. Мы отстояли вечерню.
В церкви было почти пусто, и по ней ходил тот осторожный, робкий, благоговейный шорох, который бывает среди немногих молящихся. Из темной кучки исповедников выделялась какая-нибудь фигура, становилась
на колени, священник накрывал голову исповедующегося и сам внимательно наклонялся… Начинался тихий, важный, проникновенный шопот.
Мужик с густой бородой и угрюмым лицом, взъерошенный и измятый, вошел
в церковь, разом стал
на оба
колена и тотчас же принялся поспешно креститься, закидывая назад и встряхивая голову после каждого поклона.
Когда я лег спать
в мою кроватку, когда задернули занавески моего полога, когда все затихло вокруг, воображение представило мне поразительную картину; мертвую императрицу, огромного роста, лежащую под черным балдахином,
в черной
церкви (я наслушался толков об этом), и подле нее,
на коленях, нового императора, тоже какого-то великана, который плакал, а за ним громко рыдал весь народ, собравшийся такою толпою, что край ее мог достать от Уфы до Зубовки, то есть за десять верст.
Особенно
на Павла подействовало
в преждеосвященной обедне то, когда
на средину
церкви вышли двое, хорошеньких, как ангелы, дискантов и начали петь: «Да исправится молитва моя, яко кадило пред тобою!»
В это время то одна половина молящихся, то другая становится
на колени; а дисканты все продолжают петь.
Мужик придет к нему за требой — непременно требует, чтобы
в телеге приезжал и чтобы ковер ему
в телеге был: «Ты, говорит, не меня, а сан мой почитать должен!» Кто теперь
на улице встретится, хоть малый ребенок, и шапки перед ним не снимет, он сейчас его
в церковь — и
на колени: у нас народ этого не любит!
— Взять их! — вдруг крикнул священник, останавливаясь посреди
церкви. Риза исчезла с него,
на лице появились седые, строгие усы. Все бросились бежать, и дьякон побежал, швырнув кадило
в сторону, схватившись руками за голову, точно хохол. Мать уронила ребенка
на пол, под ноги людей, они обегали его стороной, боязливо оглядываясь
на голое тельце, а она встала
на колени и кричала им...
Пошла с мамкою
в церковь, стала
на колени перед божьею матерью, плачет и кладет земные поклоны.
В воскресенье народ собрался
в церковь слушать мессу; впереди стояли женщины
в ярких праздничных юбках и платках, сзади них,
на коленях, мужчины; пришли и влюбленные помолиться мадонне о своей судьбе.
Я не помню, как узнал Карлоне правду, но он ее узнал, и вот
в первый день праздника отец и мать Джулии, не выходившие даже и
в церковь, — получили только один подарок: небольшую корзину сосновых веток, а среди них — отрубленную кисть левой руки Карлоне Гальярди, — кисть той руки, которой он ударил Джулию, Они — вместе с нею —
в ужасе бросились к нему, Карлоне встретил их, стоя
на коленях у двери его дома, его рука была обмотана кровавой тряпкой, и он плакал, точно ребенок.
Весь мокрый, встал он
на ноги и вышел
на улицу. Темно было. Фонари были загашены, улицы совершенно опустели. Не отдавая себе хорошенько отчета, Колесов пустился идти скорым шагом. Прошел одну улицу, другую… Прохожие и дворники смотрели с удивлением и сторонились от него, мокрого, грязного… Он шел быстро, а куда — сам не знал… Колесил без разбору по Москве… Наконец, дошел до какой-то
церкви, где служили заутреню… Он машинально вошел туда, и встав
в самый темный угол
церкви, упал
на колени и зарыдал.
Мой отец брал взятки и воображал, что это дают ему из уважения к его душевным качествам; гимназисты, чтобы переходить из класса
в класс, поступали
на хлеба к своим учителям, и эти брали с них большие деньги; жена воинского начальника во время набора брала с рекрутов и даже позволяла угощать себя и раз
в церкви никак не могла подняться с
колен, так как была пьяна; во время набора брали и врачи, а городовой врач и ветеринар обложили налогом мясные лавки и трактиры;
в уездном училище торговали свидетельствами, дававшими льготу по третьему разряду; благочинные брали с подчиненных причтов и церковных старост;
в городской, мещанской, во врачебной и во всех прочих управах каждому просителю кричали вослед: «Благодарить надо!» — и проситель возвращался, чтобы дать 30–40 копеек.
— Д-да!
В наше, брат, время, — продолжал генерал, обращаясь сразу к старику и ко мне, — все это делалось по-иному… Что?.. А?.. После
церкви —
на колени перед родителями… Потом — дым коромыслом… Поздравления, звон бокалов… Молодежь… веселье.
Между дамами распространился нелепый слух, что Марья Александровна лично явится
в церковь и,
на коленях перед гробом, будет громко испрашивать себе прощения и что все это должно быть так по закону.
И, уже совсем засыпая, Саша увидел призрачно и смутно: как он, Саша, отрекается от отца. Много народу
в церкви, нарочно собрались, и священник
в черных великопостных одеждах, и Саша стоит
на коленях и говорит: «…Не лобзания Ти дам, яко Iуда, но яко разбойник исповедую Тя…» Хор запел: «Аминь!»
Кричали далеко, но крик оглушал, вызывая шум
в голове. И ног как будто нет; от
колен не двигаются ноги. Яблоню
на стене писал маляр Ванька Лукин, вор; он потом обокрал
церковь и помер, сидя
в тюрьме.
Начал книги читать церковные — все, что были; читаю — и наполняется сердце моё звоном красоты божественного слова; жадно пьёт душа сладость его, и открылся
в ней источник благодарных слёз. Бывало, приду
в церковь раньше всех, встану
на колени перед образом Троицы и лью слёзы, легко и покорно, без дум и без молитвы: нечего было просить мне у бога, бескорыстно поклонялся я ему.
Прежде чем объявиться генералу, Мишка отправился
в церковь и отслужил молебен Ивану-Воину и все время молился
на коленях.
Надежда не покидала, однако, Акулину; еще накануне своей свадьбы всю ночь провела она
на коленях, умоляя святых угодников защитить ее, укрепить ее духом. Но, как
на беду,
в воскресенье утром Иван Гаврилович ни разу не вышел из хором, и Акулина, выжидавшая его за сараем, могла только видеть, как коляска помчала его вместе с барынею по дороге
в церковь.
Я смеюсь, и она отвечает немного испуганным смехом. Она ни разу не была
в театре, не знает, что Россия — государство и что есть другие государства; она неграмотна и Евангелие слышала только то, которое отрывками читают
в церкви. И каждый вечер она становится
на колени и подолгу молится.
И при первом же взгляде
на старого Тойона Макар узнал, что это тот самый старик, которого он видел нарисованным
в церкви. Только тут с ним не было сына; Макар подумал, что, вероятно, последний ушел по хозяйству. Зато голубь влетел
в комнату и, покружившись у старика над головою, сел к нему
на колени. И старый Тойон гладил голубя рукою, сидя
на особо приготовленном для него стуле.
Все храмы отворены с утра до полуночи: священники не снимают риз, свечи не угасают пред образами, фимиам беспрестанно курится
в кадилах, и молебное пение не умолкает
на крилосах, народ толпится
в церквах, старцы и жены преклоняют
колена.
А неприятель-то — это дитя
в середине их, и они победят его… но она останавливается перед
церковью, бросается молча
на колени, поднимает задумчивый взгляд к небу; не укор Прометея, не надменность Титана
в этом взгляде, совсем нет, а так, простой вопрос: «За что же это?
И за дверью встречали его холодная, торжественная тишина, подавленные вздохи и утроенное эхом гнусавое и непонятное чтение дьячка, прерываемое непонятными и долгими паузами. Смущаясь скрипом своих шагов, Меркулов становился
на место, посреди
церкви, крестился, когда все крестились, падал
на колени, когда все падали, и
в общности молитвенных движений черпал спокойную силу и уверенность.
Попа нет,
на листу лежать не станут [За великой вечерней
в Троицын день три молитвы, читаемые священником, старообрядцы слушают не стоя
на коленях, как это делается
в православных
церквах, а лежа ниц, причем подкладывают под лицо цветы или березовые ветки.
На церковной площадке весь класс остановился и, как один человек, ровно и дружно опустился
на колени. Потом, под предводительством m-lle Арно, все чинно по парам вошли
в церковь и встали впереди, у самого клироса, с левой стороны. За нами было место следующего, шестого класса.
Любы Конопацкой мне больше не удалось видеть. Они были все
на даче. Накануне нашего отъезда мама заказала
в церкви Петра и Павла напутственный молебен. И горячо молилась, все время стоя
на коленях, устремив
на образ светившиеся внутренним светом, полные слез глаза, крепко вжимая пальцы
в лоб, грудь и плечи. Я знал, о чем так горячо молилась мама, отчего так волновался все время папа: как бы я
в Петербурге не подпал под влияние нигилистов-революционеров и не испортил себе будущего.
Над двором
на небе плыла уже луна; она быстро бежала
в одну сторону, а облака под нею
в другую; облака уходили дальше, а она всё была видна над двором. Матвей Саввич помолился
на церковь и, пожелав доброй ночи, лег
на земле около повозки. Кузька тоже помолился, лег
в повозку и укрылся сюртучком; чтобы удобнее было, он намял себе
в сене ямочку и согнулся так, что локти его касались
коленей. Со двора видно было, как Дюдя у себя внизу зажег свечку, надел очки и стал
в углу с книжкой. Он долго читал и кланялся.
Подойдя к стоявшему у ворот привратнику, она что-то сказала ему вполголоса, и тот почтительно, без шапки, повел ее
в ограду лавры, а затем, войдя
в Благовещенскую
церковь, он там указал могилу,
в которую только что накануне были опущены останки генералиссимуса Александра Васильевича Суворова, и тихо удалился, видимо боясь шумом шагов нарушить молитвенное настроение опустившейся
на колени перед могилою посетительницы.
Луч ли веры, освещавший его молодость и заставлявший некогда горячо молиться
в деревенской, позолоченной отблесками угасающей вечерней зари
церкви, снова закрался ему
в душу, или мысль, как молния сразившая апостола Павла по дороге
в Дамаск, промелькнула
в уме и указала
на единственный, отчаянный исход спасти горячо, безумно любимую женщину — сказать мудрено, но чудо совершилось, и вольнодумец-артист медленно опустился
на колени перед священником и голосом далеко непритворным сказал...